Второзаконие | 23 глава

Законы, приведенные в этой главе, предусматривают:

(I) Сохранение чистоты родов Израилевых посредством исключения тех, кто может стать для них позором (ст. 1−8).

(II) Сохранение чистоты и чести стана Израилева во время странствия (ст. 9−14).

(III) Утешение и поддержку рабов, убегавших к израильтянам (ст. 15−16).

(IV) Меры против блуда (ст. 17−18).

(V) Меры против ростовщичества (ст. 19−20).

(VI) Меры против нарушения обетов (ст. 21−23).

(VII) Что человеку позволено и что не позволено на поле и в винограднике ближнего (ст. 24−25).

Стихи 1−8. У толкователей нет единого мнения относительно того, что здесь подразумевается под «вхождением в общество Господне», которое воспрещалось евнухам, незаконнорожденным, аммонитянам и моавитянам навеки, тогда как подобное запрещение для идумеян и египтян распространялось только до третьего поколения.

1. Одни думают, что речь идет об исключении таковых из общения с народом Божьим во время отправления религиозных служб. Хотя евнухи и незаконнорожденные признавались в качестве членов церкви, а моавитяне и аммонитяне могли обрезаться и обратиться в религию евреев, однако они сами и их семьи некоторое время пребывали в опале (если вспомнить о скале, из которой они иссечены), они не могли наравне с другими приближаться к святилищу и иметь такое же свободное общение с израильтянами.

2. Другие считают, что речь идет о недопущении таковых к занятию должностей в общине: никто из них не мог стать старейшиной или судьей, чтобы не запятнать тем самым честь служения судьи.

3. Третьи думают, что таковым не разрешалось лишь вступать в брак с израильтянами. Таким же образом склонен толковать это и ученый епископ Патрик; однако мы находим, что, когда после пленения закон привели в действие, от Израиля отделили не только иноплеменных жен, но и все иноплеменное (Неем 13:1−3). Надо полагать, что израильские мужчины могли жениться на дочерях этих народов (за исключением народов Ханаана), если те полностью обращались в религию евреев, а выходить замуж за мужчин из этих народов дочерям Израилевым не разрешалось, и мужчины не могли натурализоваться иначе, чем предписано законом.

В общем, очевидно, что бесчестьем здесь покрыты:

I. Евнухи и незаконнорожденные (ст. 1−2). Под незаконнорожденными здесь иудейские авторы понимают не всех, рожденных от блуда или вне брака, а плод любого запрещенного кровосмешения (Лев 18 гл.. И хотя в том нет вины родившихся, но, чтобы удержать людей от противозаконных союзов и похотей, было вполне уместным покрыть бесчестием потомство. Так, согласно этому правилу, Иеффай, хотя и был сыном блудницы, иноплеменной женщины (Суд 11:1−2), все же незаконнорожденным по духу сего закона не являлся. Что же касается евнухов, то, хотя и кажется, что этот закон делает их изгоями в винограднике, как сухие деревья, на что те сами сетуют (Ис 56:3), тем не менее здесь же (Ис 56:5) звучит обетование о том, что если они будут добросовестно служить Господу, поскольку были допущены, соблюдая Его субботы и избирая угодное Ему, то отсутствие этого преимущества будет компенсировано таким духовным благословением, как присвоение им вечного имени.

II. Аммонитяне и моавитяне, потомки Лота, отделившегося от Авраама ради материального благополучия (Быт 13:11). И мы не находим, чтобы он сам или его род когда-либо снова примыкал к детям обетования. Здесь они отлучены до десятого поколения, то есть (существует такое объяснение) навсегда (ср. Неем 13:1). Причина, по которой Израилю надлежит пребывать с ними в ссоре, вплоть до того, что не желать им мира (ст. 6), несмотря на данные ранее Богом повеления не вступать с ними во вражду и не начинать войны (Втор 2:9,19), заключается в их недавно явленном недобром отношении к стану Израилеву.

1. Очень плохо, что они не встретили израильтян с хлебом и водою на пути (ст. 4) и не принесли в стан пищи, как делают союзники или, по меньшей мере, нейтральные государства, за что их надлежало бы достойным образом отблагодарить. Хорошо, что Израиль Божий в подобных милостях с их стороны не нуждался, поскольку Господь Сам снабжал Свой народ хлебом и водой. Однако такое упущение со стороны аммонитян надлежит припомнить этому народу в грядущих веках. Следует заметить, что Бог непременно расправится не только с теми, кто противостоит Его народу, но и с теми, кто не помогает и не содействует ему, когда рука в силе сделать это. Вот какое обвинение за это упущение прозвучит в великий день: алкал Я, и вы не дали Мне есть.

2. Моавитяне поступили еще хуже — они наняли Валаама, чтобы тот проклял Израиля (ст. 4). Правда, Бог обратил проклятие его в благословение (ст. 5), не только изменив слова Валаамовых уст, но и сделав так, что чести и преимуществу Израиля посодействовало замышленное ему на погибель. Но, хотя этот замысел потерпел поражение и был обращен во благо, злая выходка моавитян не становится менее дерзкой. Бог воздаст грешникам, воздаст по их поступкам (Пс 27:4).

III. Идумеяне и египтяне были помечены клеймом гнева не столь глубоко, как моавитяне и аммонитяне. Если идумеянин или египтянин обращался в веру израильтян, его внуков во всех отношениях следовало считать членами собрания Господня (ст. 7−8). Казалось бы, идумеяне принесли израильтянам больше вреда и едва ли заслужили их благосклонности (Чис 20:20), тем не менее: «Не гнушайся Идумеянином, как тебе надлежит гнушаться аммонитянином, ибо он брат твой». Следует заметить: неприязненность близких родственников, хотя и воспринимается многими более болезненно, нами же должна по причине родства прощаться в первую очередь. И тогда, что касается египтян, здесь приводится весьма необычная причина, почему ими нельзя гнушаться: «…ибо ты был пришельцем в земле его, и поэтому, как бы тяжко тебя там ни эксплуатировали, будь с ними учтивым ради старого знакомства». Израильтяне должны вспоминать о своем рабстве в Египте не с тем, чтобы держать зло на египтян, но с единственной целью — возвеличивать Божью силу и благость, явленную в их освобождении.

Стихи 9−14. В то время Израиль располагался станом, и это громадное войско только приступало к кампании, которая, по-видимому, надолго удержит всех вместе, а посему следовало дать израильтянам особые указания о том, как поддерживать в стане порядок. Главное требование заключается в слове чистота. Израильтяне должны позаботиться о хранении стана в чистоте от морального, церемониального и естественного загрязнения.

I. От морального загрязнения: «Когда пойдешь в поход против врагов твоих, тогда следи за собой особо тщательно, берегись всего худого» (ст. 9).

1. Воины должны сами остерегаться греха, ибо грех отнимает мужество, чувство вины делает мужчин малодушными. Кто рискует своей жизнью, тот должен стараться найти и сберечь мир с Богом, сохранить совесть чистой от преступлений; тогда может без страха смотреть смерти в лицо. Воины при исполнении своей миссии должны удерживаться от угождения злобным похотям, от любостяжания или нечистоты, ибо сии суть дела худые, должны хранить себя от идолов и заклятого, которое найдут в опустошенных ими станах.

2. И даже оставшиеся дома, народ в целом и каждый в отдельности, должны в это время особо тщательно удерживаться от всего худого, чтобы грех не побудил Господа лишить стан Своего присутствия и отдать победу врагу ради исправления Своего собственного народа. Время войны должно стать временем преобразования, иначе как мы можем ожидать, что Бог услышит и ответит на наши молитвы об успехе? (Пс 65:18; см. 1Цар 7:3).

II. От церемониального загрязнения, которое могло непроизвольно случиться с человеком и от которого тому надлежало омывать тело водой и считаться нечистым до вечера (Лев 15:16). Воин, несмотря на его постоянную службу и исполнение обязанностей в стане, никоим образом не мог почитать себя свободным от этой церемонии, соблюдение которой требовалось от него более, чем в иное время: находись он в своем собственном доме, ему нужно было бы только омыть тело, но, находясь в войске, он должен выйти за пределы стана, как человек, беспокоящийся о чистоте последнего и стыдящийся собственной нечистоты, и не возвращаться до заката (ст. 10−11). На примере порицания и беспокойства, причиненного человеку даже непроизвольным загрязнением, израильтяне учились пребывать в весьма великом страхе перед всеми плотскими похотями. Было бы хорошо, если бы военные приняли это во внимание.

III. От естественного загрязнения: в стане Господнем не должно быть ничего его оскверняющего (ст. 12−14). Удивительно, что Божий закон или, по меньшей мере, святое повеление и указание Моисея распространялось на такого рода вопросы; но их предназначением было научить народ (1) скромности и правилам приличия; сама природа учит людей отличаться в этом от зверей, коим неведом стыд.

(2) Чистоте, и если не утонченности, то хотя бы опрятности даже в стане. Неряшливость оскорбляет чувства, которыми наделил нас Бог, она вредна для здоровья, вносит дискомфорт в жизнь людей и свидетельствует о небрежности и лени в характере человека.

(3) Чистоте от загрязнения грехом; если такую заботу нужно проявить, чтобы сохранить тело чистым и свежим, то тем большее внимание надлежит уделять душе, дабы она была таковой.

(4) Благоговению перед Божьим величием. Именно такое основание приводится здесь: ибо Господь, Бог твой, ходит посредством Своего ковчега, особого знака Его присутствия, среди стана твоего; уважение к тому внешнему признаку требует внешней чистоты, что учит нас (хотя и не настаивает на буквальном исполнении, когда уже нет основания) хранить внутреннюю чистоту души, памятуя о том, что Божье око — всегда на нас. Выражая таким образом уважение к Божьему присутствию среди народа, израильтяне учились и укрепляться против греха, и воодушевляться против врагов, помня об этом присутствии.

(5) Заботе друг о друге. Неряшливость одного противна многим, поэтому этот закон о чистоте учит нас не делать того, что будет оскорбительным для наших братьев и может их огорчить. Этот закон — против неприятных явлений.

Стихи 15−25. Здесь даны повеления относительно пяти особых, не связанных между собой, обстоятельств:

I. Здесь земля Израилева становится святилищем или городом-убежищем для рабов, с которыми плохо обращались и унижали их господа и которые убежали сюда из соседних стран, чтобы укрыться (ст. 15−16). Мы не думаем, что тем самым израильтян обязывали принимать всех безнравственных, сбежавших со службы людей; Израилю не было нужды таким вот образом (как поначалу делал Рим) увеличивать численность населения. Но (1) израильтяне не должны выдавать разъяренному господину трепещущего от страха раба, пока в результате расследования не выяснится, что раб причинил зло своему господину и подлежит заслуженному наказанию. Следует заметить: достойное дело — приютить и защитить немощного, при условии, что тот — не злодей. Бог позволяет Своему народу покровительствовать угнетенным. Ангел сказал Агари вернуться к своей госпоже, и Павел отправил Онисима к его господину Филимону, потому что ни у той, ни у другого не было причин убегать и ни одному из них возвращение не сулило опасности. Здесь же речь идет о рабе, в страхе за свою жизнь прибежавшем, чтобы спастись от гнева тирана, к народу Израиля, о котором слышал (как Венадад о царях дома Израилева, 3Цар 20:31), что это — милостивый народ; и в таком случае выдать раба означало бросить агнца в пасть ко льву.

(2) Если было очевидно, что с рабом обращались грубо, то израильтянам надлежало не только защитить его, но и, предполагая, что он охотно примет их религию, всячески ободрять его, чтобы он поселился у них. Проявлена забота о том, чтобы не навязывать ему место поселения, но пусть он изберет место, где ему понравится; и чтобы не вышло так, что он променял одного жестокого господина на многих других — не притесняй его. Так он вскоре увидит выгодное отличие земли Израиля от других земель и выберет ее себе в покой навеки. Следует заметить, что к обращенным в веру и обратившимся к истине надлежит относиться с особой чуткостью, чтобы у них не возникло соблазна вернуться назад.

II. Земля Израиля не должна становиться приютом для нечистого, народ не вправе допустить, чтобы среди него жил хотя бы один блудник или содомит (ст. 17−18), никаких блудниц и никаких торгующих блудницами. Ни мужчины, ни женщины не должны содержать борделей. Здесь (1) подразумевается веская причина, почему такое нечестие недопустимо среди них: они — израильтяне. Похоже, на этом делается особое ударение. Стать блудницей для дочери Израилевой или хозяином блудниц для сына Израилева означало навлечь позор на род, от которого они происходили, на народ, к которому они принадлежали, и на Бога, которому они поклонялись. Блуд плох для любого народа, но хуже всего — для израильтян, святого народа (2Цар 13:12).

(2) Справедливо поставленное на нечестии клеймо гнева, заключающееся в том, что плату за блудницу, то есть деньги, которые та добывает блудом, и цену пса, то есть содомита, сводника, или сутенера (так я склонен это понимать, ибо именно таковые названы псами, Откр 22:15), деньги, которые тот добывает мерзкими и непристойными делами, никакую часть из них нельзя вносить в дом Господа (как у язычников плата за проституток вносилась в их храмы) ни по какому обету. Это подразумевает:

[1] Что Бог вообще не приемлет никакого приношения от таких нечестивцев; им нечего было приносить в качестве пожертвования, кроме заработанного своим нечестием, и поэтому их жертвы не могли быть чем-то иным, кроме как мерзостью пред Господом (Притч 15:8).

[2] Что блудникам не следовало рассчитывать на то, что, давая и исполняя обеты и принося жертвы Господу, они обретают разрешение и далее грешить тем же грехом, как (по-видимому) представляли себе занимавшиеся этим ремеслом, когда их допускали приносить жертвы: «…сегодня я совершила обеты мои, поэтому и вышла навстречу тебе…» (Притч 7:14−15). Ничто не приемлемо в качестве замены покаянию.

[3] Что мы не можем почтить Господа своим имением, если только таковое не добыто честным и достойным путем. Нужно принимать во внимание не только то, что мы даем, но и как мы раздобыли жертвуемое; Господь ненавидит, когда награбленное приносят в жертву всесожжения, и нечистоту ненавидит тоже.

III. Здесь рассматривается вопрос о ростовщичестве (ст. 19−20).

1. Израильтянин не должен давать в рост израильтянину. Они получили свои имения непосредственно от Бога и содержали их под покровительством Всевышнего, который, хотя и провел различие между израильтянами и всеми другими народами, мог, будь Ему это угодно, повелеть, чтобы у них все было общим; но вместо этого и в знак их совместных преимуществ в доброй земле, которую Он им дал, Господь определил лишь в случае необходимости давать друг другу в долг без процентов, что не приносило бы, по большому счету, убытков дающему, ибо их земля была так поделена, и имения были так устроены, и израильтяне так мало торговали между собой, что потребность занимать значительные суммы денег если и возникала, то редко, а в долг брали только самое необходимое для пропитания семей, если плоды земли погибали в результате какого-либо бедствия или тому подобного, и настаивать в таком случае на прибыли, по меньшей мере, было бы просто бесчеловечно. Если берущий в долг получает или надеется получить прибыль, то вполне справедливо поделиться ею с тем, кто давал в долг; но если человек берет в долг на необходимое пропитание, то его следует пожалеть и дать в долг, не надеясь получить обратно, если у нас есть для этого необходимые средства (Лк 6:35).

2. Израильтяне могли давать в рост иноземцу, который зарабатывал на жизнь торговлей и тем, что (как говорится) пускал деньги в оборот, а посему имел со взятого в долг прибыль и приходил к израильтянам в надежде на это. Отсюда очевидно, что ростовщичество само по себе не было формой угнетения, ибо израильтянам не разрешалось притеснять пришельца, но позволялось взимать с него проценты.

IV. Здесь говорится об обязательности исполнения обетов, которыми мы связали свои души; и это является одной из разновидностей закона естества (ст. 21−23).

1. Здесь нам предоставлена свобода — давать обет или нет: если же ты не дал обета (о каком-либо особом пожертвовании или приношении, сверх повелений закона), то не будет на тебе греха. Господь уже засвидетельствовал о Своей готовности принимать добровольные даяния, о которых приносится подобный обет, даже если речь идет лишь о небольшом количестве пшеничной муки (Лев 2:4 и далее), что служило хорошим ободрением для тех, кому хотелось это совершить. Но чтобы священники, которым доставалась наибольшая доля от этих обетов и добровольных пожертвований, не наживались за счет людей, принуждая и обязывая их давать, вопреки возможностям и желанию израильтян, здесь четко говорится, что воздержание от таких обетов не будет считаться грехом, в отличие от упущений в приношении жертв, к которым Божья заповедь конкретно обязывает. Ибо (по удачному выражению епископа Патрика) Бог не замышлял обременять человека служением, но желает, чтобы люди давали все добровольно и с радостью.

2. Здесь на нас возлагается высочайшая обязанность: когда принесли обет, должны исполнить его, и исполнить быстро: «…немедленно исполни его, ибо, если не исполнишь при первой же возможности, ревность утихнет, обет забудется или случится нечто, что может лишить тебя способности исполнить его. Что вышло из уст твоих в виде торжественной и добровольной клятвы, отмене не подлежит, но соблюдай и исполняй это пунктуально и полностью». Евангельское правило идет еще дальше: каждый по расположению сердца уделяй, даже если ни слова не вышло из уст твоих (2Кор 9:7). Здесь приводится веское основание, почему мы должны исполнять свои обеты: то, чего мы не исполним, Господь взыщет с нас и непременно строго накажет не только за ложь, но и за помыслы ругаться над Тем, кто поругаем не бывает (см. Еккл 5:3).

V. Здесь дано разрешение: проходя через поле или виноградник, люди могли срывать и есть растущие на обочине зерна и ягоды для утоления голода или для наслаждения, не позволялось только ничего с собой уносить (ст. 24−25). Поэтому учеников осудили не за то, что они срывали колосья (было хорошо известно, что это разрешено законом), но за совершение этого в субботу, что было запрещено преданием старцев. Итак (1) этот закон сообщал израильтянам, какое изобилие хлеба и вина их ждет в Ханаане — так много, что недостатка в плодах испытывать не будут, хватит каждому — и для самих себя и для всех друзей.

(2) Закон предусматривал поддержку бедным путникам, снятие усталости в пути, он учит нас быть добрыми к таковым. Евреи говорят: «Этот закон главным образом был задуман в пользу трудящихся, занятых на жатве и на сборе винограда; их уста нельзя заграждать, так же как нельзя заграждать рта у вола молотящего».

(3) Закон учит нас не настаивать на праве собственности, когда речь идет о малом, о чем легко сказать: для меня и для тебя что это? Правда, виноград, который съедал проходящий, ему не принадлежал и собственник его не угощал, однако вопрос был столь незначительным, что у путника были причины думать: если бы хозяин был здесь, он не отказал бы ему в этом, да и сам бы он не замедлил ответить такой же любезностью, а посему в том не было воровства.

(4) Закон приучал израильтян к гостеприимству и учит нас быть готовыми раздавать, охотно делиться и не думать, что все отданное пропало. Однако:

(5) Закон запрещает нам злоупотреблять добротой наших друзей и пользоваться преимуществом дозволенных благ для неоправданного вторжения: не откусить бы всю руку тому, кто дает палец. Люди могут есть виноград ближнего, но отсюда не следует, что они могут его уносить.